Завистливое око диавола, никогда не могущего спокойно смотреть на процветание Христовой Церкви, всегда старающегося причинить ей какой-нибудь вред, и на этот раз не оставило Церковь в покое и воздвигло на нее сильное гонение. Это гонение было тем ужаснее, что оно началось после продолжительного спокойствия, которому перед тем радовалась Церковь Христова. Преемники Валериана, воздвигнувшего гонение на христиан в середине III века, часто сменявшие друг друга, были принуждены всеми силами заботиться то о своей непрочной власти, то об отражении варваров, отовсюду нападавших на Римскую империю. Им некогда было и подумать о гонении на христиан. И как только император Аврелиан (270—275), отразив внешних и одолев внутренних врагов, «готов был воздвигнуть на нас гонение, но едва задумал он и только что хотел подписать против нас указ, как постиг его суд Божий»*, — пишет Евсевий.

Один приезд царя в Воронеж в 1700 (или 1699) году ознаменовался случаем, в котором архипастырь Воронежский обнаружил величие духа и показал, что души вверенной ему паствы дороже жизни, по завету великого Пастыреначальника, положившего душу Свою за овец Своих (Ин. 10, 15). Приехав в Воронеж, Петр пожелал видеть святого Митрофана и велел ему явиться во дворец. Святитель тотчас же отправился к царю пешком. Но, войдя во двор, ведущий ко дворцу, он увидел статуи греческих богов и богинь, поставленные в качестве украшения по царскому приказанию. Святитель сейчас же повернулся и пошел домой. Об этом доложили государю, который, не зная, почему святой Митрофан возвратился обратно, вторично отправил к нему посланного с приказанием явиться. Но святитель ответил: «Пока государь не прикажет снять идолов, соблазняющих весь народ, я не могу войти в его дворец». Разгневанный такими словами святителя, государь приказал передать ему: «Если он не придет, то ослушанием предержащей власти подвергнет себя смертной казни». На эту угрозу святитель отвечал: «В жизни моей государь властен; но неприлично христианскому государю ставить языческих идолов и тем соблазнять простые сердца».

СКУЧАЕТ душа моя о Господе, и слезно ищу Его. Как мне Тебя не искать? Ты прежде взыскал меня, и дал мне насладиться Духом Твоим Святым, и душа моя возлюбила Тебя.

Ты видишь, Господи, печаль мою и слезы... Если бы Ты не привлек меня Своею любовью, то не искал бы я Тебя так, как ищу, но Дух Твой дал мне познать Тебя, и радуется душа моя, что Ты мой Бог и Господь, и до слез скучаю я по Тебе.

* * *

Скучает душа моя о Боге и слезно ищет Его.

Милостивый Господи, Ты видишь падение мое и скорбь мою, но смиренно прошу Твою милость: излей на меня грешного благодать Твоего Святого Духа. Память о ней влечет ум мой снова найти Твое милосердие.

Господи, дай мне смиренного Духа Твоего, дабы снова не потерял я Твою благодать, и не стал бы рыдать о ней, как рыдал Адам о рае и Боге.

(Из речи священномученика Онуфрия
при вступлении на Елисаветградскую кафедру)

Чин погребения плащаницы Божией Матери в одном из греческих изданий конца XIX века носит название «Священное последование на преставление Пресвятой Владычицы нашей и Приснодевы Марии». Эта служба открыта в греческих и славянских рукописях не ранее XV века и составлена несколькими греческими песнопевцами сравнительно поздних времен. Служба составлена по подобию утрени Великой Субботы, и основная часть ее — 17 кафизма с припевами, или Непорочны с Похвалами, — представляет собой очень искусное подражание Похвалам Великой Субботы.